…

                                              2. Прокурор и закон.

Теперь о прокурорах.

1 декабря 1989 г. введен в действие Закон СССР "О статусе судей в СССР", который устанавливает, что уголовные дела в отношении судей народных  судов  союзных республик правомочны возбуждать только прокурор союзной республики или Генеральный прокурор  СССР.  В  соответствии  с этим  Законом  05.04.90 г.  в Прокуратуру РСФСР на имя Прокурора РСФСР поступило мое заявление о преступлении,  в котором ставился  вопрос  о возбуждении  уголовного  дела по признакам ст.177 УК РСФСР в отношении народного судьи Сокольнического райнарсуда г.  Москвы Щупляка А.Г.  по факту вынесения заведомо неправосудного определения от 23.03.90 г.  об оставлении без движения заявления по иску Григорьянца к редакции  "Литературной газеты" о защите чести и достоинства.

Статьей 109 УПК РСФСР установлено,  что заявление о  преступлении должно  быть  рассмотрено  в течении 3-х,  а в исключительном случае - 10-и суток. В соответствии со ст.3 УПК прокурор обязан в пределах своей  компетенции  возбуждать уголовные дела в каждом случае обнаружения признаков преступлений,  принимать все предусмотренные законом меры  к установлению событий преступлений, лиц, виновных в совершении преступлений, и к их наказанию.

При этом,  согласно  требованиям ст.109 УПК РСФСР по поступившему заявлению о преступлении могут быть приняты только три решения: о возбуждении  уголовного дела,  об отказе в возбуждении дела,  направление заявления по подследственности или подсудности.  Направление заявления по  подследственности  или подсудности осуществляется только в случае, если возбудить уголовное дело по поступившему заявлению правомочен какой-либо другой правоохранительный орган.  Решения о возбуждении или об отказе в возбуждении дела оформляются вынесением соответствующего постановления (ст.ст.112,113 УПК). Причем, в случае отказа выносится мотивированное постановление об отказе,  в котором обязательно должны быть указаны мотивы,  по которым признано,  что или события преступления не было,  или в нем отсутствуют признаки, образующие состав преступления, либо имеются иные обстоятельства, при наличии которых данное уголовное дело не подлежит возбуждению (например,  издание акта амнистии или истечение срока давности).

Указанные требования  уголовно-процессуального   законодательства являются  императивными,  то есть обязательными для должностного лица, производящего рассмотрение заявления о преступлении и  проверку  изложенных в нем обстоятельств. Отклонение от требований императивных правовых норм недопустимо.  Такое отклонение уже само  по  себе  является грубым нарушением закона, гарантирующего процессуальные права граждан.

Установленный ст.109 УПК перечень решений,  которые могут быть приняты по  заявлению,  является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит. Это означает, что если в какой-нибудь   правоохранительный    орган  поступило заявление о преступлении,  в котором ставится вопрос об уголовном деле,  возбуждение которого относится к компетенции  данного органа, то должно быть вынесено постановление либо о возбуждении дела, либо об отказе в его возбуждении. О принятом решении сообщается заявителю.  Не следует путать заявления о преступлении с иными обращениями, например, с жалобами по общему надзору, для рассмотрения которых установлен другой порядок, и в ответ на которые приходят обычно одни отписки - по таким жалобам вынесение постановлений законом не предусмотрено.

Впрочем, все  это описано так,  как должно быть строго по закону. Но наше государство всегда было очень веселым, где требования закона - это одно,  а  реальная  правоприменительная деятельность государства - совсем другое, зачастую прямо противоположное. Меня всегда особо интересовала правоприменительная  деятельность советского государства в ее соотношении с требованиями советских законов  -   то есть, как  это  государство соблюдает  свои  собственные законы,  призванные гарантировать права и свободы граждан в различных областях жизни общества.  И почему бы по этому поводу немного не поэкспериментировать. Благо, в таком деле я далеко не первый - в истории правозащитного движения в СССР  примеров тому достаточно, оно и началось то у нас с самодельного плакатика с  требованием: "Уважайте вашу  Конституцию!" Когда в середине 60-х годов явочным порядком, то есть невзирая на запрет власти, несколько человек на Пушкинской площади гласно,  прямо  и  открыто потребовали от сверхмощного советского государства соблюдать права человека, гарантированные советскими законами. Впоследствии, правда, многие об этом как-то стали забывать.

По закону Прокурор РСФСР, в сроки,  установленные ст.109 УПК,  был обязан возбудить уголовное дело по моему заявлению,  а  также  принять меры к пресечению преступных последствий действий судьи Щупляка,  фактически лишившего Григорьянца права на  правосудие.  Однако,  Прокурор РСФСР вопреки интересам своей службы не принял предусмотренных законом мер, даже официальный ответ в виде простой отписки мне не прислал, что является грубым нарушением действующего законодательства. В результате чего им умышленно причинен существенный вред как  интересам  государства,  которые  вроде  бы требуют от прокуроров пресекать преступления, так и охраняемым законом правам и интересам граждан.  Тем самым Прокурор РСФСР совершил преступление, так как подобная правоохранительная деятельность квалифицируется по ст.  170 УК как злоупотребление  властью.  То есть  он предпочел сам совершить преступление,  чем, следуя требованию закона и интересам службы, защитить право граждан на правосудие.

Возбуждать уголовные дела в отношении прокуроров союзных  республик правомочен только Генеральный прокурор СССР.  24.05.90 г. в Прокуратуру СССР на имя Генерального прокурора СССР поступило мое заявление о преступлении, в котором ставился вопрос о возбуждении уголовного дела по признакам ст.170 УК РСФСР в отношении Прокурора РСФСР  по  факту грубого нарушения закона.

Генеральный прокурор СССР является должностным лицом,  на которое Конституцией СССР возложен высший надзор за соблюдением законов  гражданами,  организациями  и должностными лицами,  а также принятие мер к охране законных прав и интересов граждан от преступных посягательств. В соответствии  с  действующим  законодательством он был обязан по моему заявлению привлечь к уголовной ответственности Прокурора РСФСР и  принять  предусмотренные  законом  меры  к пресечению преступных действий должностных лиц правоохранительных органов.

Однако, никаких законных действий по этому заявлению о преступлении Генеральным прокурором СССР в установленном порядке принято не было, не было даже простой отписки. Генпрокурор молчит, как Зоя Космодемьянская.  Что также является грубым нарушением закона, причинившим существенный вред официально провозглашаемым интересам  государства,  направленным на обеспечение законности и правопорядка в стране, а также охраняемым законом правам и интересам граждан.  Тем самым Генеральный прокурор СССР, как и Прокурор РСФСР, в свою очередь совершил преступление,  подходящее под признаки ст.170  УК  РСФСР (злоупотребление властью).

Как говорится, рука руку моет - судья, совершив преступление, отказал в правосудии,  а Прокурор РСФСР заодно с Генеральным  прокурором СССР также совершили преступления, не приняв надлежащих мер к устранению беззакония. Особо подчеркну, что все преступления чиновники творили не таясь, в открытую. Кому-то может показаться странным,  что в креслах Прокурора РСФСР и Генерального прокурора СССР сидят люди, которые совершают преступления  и не особо это скрывают:  "Ну и прокуроры у вас!  Куда ни глянь - одни уголовники". Да что поделаешь.  Уж какие есть. В этом государстве и не такое бывает.

Что делать,  если сам Генеральный прокурор СССР совершил преступление?  Действующим уголовно-процессуальным законодательством не установлено,  кто  правомочен  возбуждать уголовные дела в отношении Генерального прокурора СССР.  Из чисто спортивного интереса мною 02.07.90 г.  в  Прокуратуру СССР на имя Генерального прокурора СССР было подано заявление о преступлении, в котором ставился вопрос о возбуждении уголовного  дела по признакам ст. 170 УК РСФСР в отношении Генерального прокурора СССР по факту совершенного им преступления.

Разумеется, на это заявление - ни ответа,  ни привета. Многим покажется  абсурдным мое требование к Генеральному прокурору СССР возбудить уголовное дело против него самого. Но, скажу по большому секрету, последнее заявление я подал специально для того,  чтобы наглядно продемонстрировать всю абсурдность самой мысли о возможности правового государства в СССР, о том, что советская власть всерьез намерена соблюдать собственные законы и права человека, этими законами гарантированные. И это не какая-то моя литературная гипербола - по официально действующим советским законам такое поведение Генпрокурора СССР действительно квалифицируется как преступление. Во всяком случае, все  предусмотренные  действующим  советским законодательством средства привлечения чиновников-преступников к  уголовной  ответственности мною исчерпаны, а результат налицо. Государство не хочет и, самое главное,  не может соблюдать собственные законы, в том числе и охраняющие граждан от преступных посягательств должностных лиц,  а заставить его некому.  Апеллирующая всегда к западному общественному мнению горстка людей сейчас не в счет - Запад заворожен горбачевской  перестройкой, как кролик, сам лезущий в пасть к удаву.

Еще один эпизод. Определение об оставлении заявления без движения может быть  обжаловано в порядке надзора путем подачи жалобы соответствующему должностному лицу, которое может (если захочет) принести протест на это определение.  Правом принесения протеста в порядке надзора на  определения райнарсудов г. Москвы обладает председатель Мосгорсуда.  Для очистки совести я направил ему  надзорную  жалобу  на  определение судьи Щупляка,  которая поступила в Мосгорсуд 29.04.90 г.  Членом Мосгорсуда Архиповой Л.А.  эта жалоба 03.05.90 г. была направлена председателю  Сокольнического райнарсуда,  что само по себе незаконно,  так как  председатели нарсудов  неправомочны  рассматривать  надзорные  жалобы.  18.07.90 г. помошник прокурора Сокольнического района Иванов И.Л. официальным письмом сообщил мне,  что по журналу регистрации Сокольнического райнарсуда моя надзорная жалоба не значится.

Вот так-то! Мосгорсуд в нарушение закона направил жалобу в народный суд, где она и исчезла загадочным образом. Как видно, судейские не брезгуют не только преступлениями против правосудия, но и классической уголовщиной - кражами судебных документов. Cлучай этот, может и не очень типичный для наших правоохранительных органов, но и не такая уж большая редкость. Здесь нет ничего непонятного. Из надзорной жалобы ясно, что определение судьи незаконно и подлежит отмене, а дело по иску Григорьянца о защите чести и достоинства должно быть рассмотрено и разрешено по существу в открытом судебном заседании. Но зачем руководству Мосгорсуда искать самим себе неприятности?! Вот они и отфутболили её ... в никуда. Плохо конечно, но всё же легче, чем принимать по ней решение по существу - приносить протест на неправосудное определение, или писать в мой адрес официальный ответ с очень глупым обоснованием отказа в опротестовании.

В любом обществе,  демократическом или не очень,  существуют различные механизмы защиты прав и свобод.  В США,  например, сила общественного мнения  громадна,  и  средства массовой информации очень часто имеют определяющее значение и влияние на формирование внешней и  внутренней политики государства. Случись там мало-мальски значимое нарушение прав и свобод, охраняемых американскими законами, как на это сразу начинает реагировать пресса, правозащитные и другие общественные организации - возникает общественный  резонанс.  Немедленно  и  необходимо следует реакция соответствующих государственных органов для восстановления нарушенных прав, и привлечения виновных к юридической ответственности. В правовых науках  эти государственные структуры, управомоченные в пределах своей компетенции принимать  непосредственные юридические меры к  устранению нарушений закона и к наказанию виновных,  именуются "узкоюридическими механизмами". В отличие от механизмов общественных - средств массовой информации,  общественных организаций и других, действие которых осуществляется опосредствованно через  общественное  мнение, или, опять же, через узкоюридические механизмы.

Все юридические гарантии прав и свобод в обществе могут  быть обеспечены в конечном счете только действием государственных узкоюридических механизмов, немедленно реагирующих на все ставшие известными нарушения закона. Особенно это относится к преступным нарушениям должностными лицами государства охраняемых законом прав граждан.  Нет законного реагирования государственных механизмов - нет реальных юридических гарантий прав и свобод человека и гражданина, что бы там ни было написано в конституциях и законах. Америка считается одной из самых демократических стран,  но представьте себе, что общественные механизмы защиты прав и свобод там есть,  а узкоюридических - нет.  То есть официально узкоюридические механизмы  там  как  бы есть, но на практике не действуют. Это если бы в США какой-либо госчиновник грубо нарушил права и свободы гражданина,  причем такое нарушение по американским законам считалось бы преступлением, - все общество этим возмущается,  негодует и протестует, а реакции правоохранительных органов - никакой,  будто их на белом свете не существует.  Можно себе такое представить по отношению к любой, пусть  даже не очень демократической стране?! Так почему  демократический  Запад  представляет себе такое по отношению к перестроечному СССР,  якобы осуществляющему демократизацию?! Получается,  что  демократизация  есть,  а  юридических гарантий прав и свобод граждан как не было, так и нет. Без обеспечения деятельностью узкоюридических механизмов, все законы, что бы в них ни было написано на бумаге, превращаются в обыкновенные благие пожелания.

Вопрос о деятельности узкоюридических механизмов опять же по сути сводится к тому,  как государство соблюдает свои  собственные  законы.  Реальная демократия отличается от чего-то другого, прикрытого демократической мишурой,  прежде всего деятельностью узкоюридических механизмов, обеспечивающих юридические гарантии прав и свобод не в теории,  а на практике. То есть общественные акции по поводу грубых нарушений законных прав  обязательно должны иметь необходимые правовые последствия через реагирование узкоюридических механизмов с целью пресечения нарушений и восстановления нарушенных прав. Но у нас этому вопросу особого внимания не придают ни наши,  ни западные аналитики-политологи-советологи. Как  будто и углубляющиеся демократические реформы,  и расширяющийся произвол властей существуют одновременно в одном  обществе  сами по себе, независимо друг от друга,  и друг с другом никак не соприкасаются. Если дело с обеспечением и реализацией на практике гарантированных законом  прав и свобод через государственные узкоюридические механизмы остается в принципе без изменений,  только произвол  государства все расширяется, то все разговоры о демократизации так и остаются пустыми разговорами,  не влекущими серьезных правовых последствий - существенных изменений в правоотношении "гражданин - власть".  Похоже, у нас хотят построить демократию без прав человека.

Самое интересное, что узкоюридические механизмы, в отличие от общественных, есть во всех государствах без исключения - от  супердемократических до откровенно людоедских.  Иначе государство не будет государством. В тоталитарных диктатурах нет свободы слова, легальных оппозиционных общественных  структур,  но  государственные узкоюридические механизмы есть обязательно, только методы и цели их деятельности прямо противоположны демократическим. У нас же, в перестроечные времена, общественные демократические механизмы как бы  есть,  а  узкоюридических механизмов в вопросах гарантий законных прав граждан как бы нет. Официально они есть, но на практике не действуют. Во всяком случае, сообщения перестроечных  и демократизирующихся средств массовой информации о грубейших нарушениях гарантированных законом прав граждан почти  никакой юридической реакции государства не вызывают. Как нарушать права, у государства все есть, даже с избытком, - как защитить, так ничего нет.  Этакая частичная  государственная беспомощность,  из-за которой многие говорят о царящей у нас анархии.  Но если это и анархия,  то она у нас весьма своеобразная - появляется только тогда, когда государству выгодна. А когда не выгодна,  то у нас сразу узнается хорошо знакомый прежний советский тоталитаризм, пусть даже прикрытый перестроечно-демократической бутафорией.  Вообще-то ссылки на анархию у нас  довольно  широко распространены, поскольку  позволяют  выдать прежний по сути режим за нечто совсем другое.