Главная

Статью пока лучше просмотреть в версии для печати:      
http://alex-godl.narod.ru/OMA/oma_1_int_0.doc  

 

У этой статьи давняя история. К написанной в 1990 году статье, которую тогда никто не опубликовал, в 2000 г. написал я для сравнения вторую часть специально для журнала «Континент», но в приемлемом для меня виде им она уже не подходила, как и другая моя статья, «Мы, право и Запад», но это – отдельная история. Зато сейчас сравнить все можно не только с горбачевскими временами, но и с эпохой Путина.

Декабрь 2010г.

Итак:

 

 

 

                                                          Александр ГОДЛЕВСКИЙ

 

                                   О МЕТОДАХ АНАЛИЗА.       

 

 

Dura lex, sed lex. - Суров закон, но закон (лат.).

Fiat iustitia, pereat mundus. -  Правосудие должно свершиться,  даже если рухнет мир (лат.).      

 

(Давно забытая мудрость давно прошедших времен.)

 

                                                                                    

 

В предлагаемой читателю статье первая часть в виде отдельной статьи  была написана осенью 1990 года - много лет назад по следам недавних тогда событий. За это  время  очень многое у нас изменилось, и всему произошедшему разные люди дают разную оценку, зачастую прямо противоположную, - от суперрадикального демократического  рывка  в  царство  свободы до "вялотекущей дерьмократизации всей страны".  Но, независимо от этого,  все равно  интересно  сравнить тогдашние и сегодняшние времена, вспомнив совсем недавнюю историю.  Поэтому в статье я специально ничего менять не стал, здесь она приведена в том виде, в котором была тогда написана,  но нигде не опубликована. Так и лежала у меня в архиве, все больше покрываясь пылью. Разумеется, сейчас к этой статье было необходимо дать некоторое послесловие,  что я и сделал, написав вторую часть.  Да и о  методах анализа упомянуть не грех, поскольку ошибка в выборе правильного метода исследования в самом его начале бывает единственной  причиной  ложности всех последующих конечных выводов в их основе.

Вообще говоря,  такой метод научного познания,  как сравнительный анализ - одно из величайших достижений человеческой мысли.  Достаточно полный, глубокий,  квалифицированный сравнительный анализ обычно дает блестящий результат. Но порой даже самое поверхностное сравнение весьма показательно,  оно  вполне может наглядно выявить не только существенные различия,  но и ответить на вопросы: что осталось общего - в чем причины, определяющие течение процесса всего происходящего? Причем интересно сравнить не только произошедшие в разное время события,  но  и оценку этих  событий  обществом такой,  какой она была тогда и сейчас. Иначе эту статью из архивной пыли и доставать бы не стоило.  Пусть читатель простит мне в статье то, что с сегодняшней точки зрения воспринимается как легкий налет наивности.

 

                                                          ЧАСТЬ I.

                      СОВЕТСКОЕ ПРАВОСУДИЕ ВРЕМЕН ПЕРЕСТРОЙКИ

 

                                                       1.Суд да дело.

 

Через три года с начала перестройки "Литературная газета" в номере от 12 марта 1988 г.  напечатала статью тогдашнего своего  Нью-Йоркского  корреспондента  Ионы  Андронова "Пешки в чужой игре". Статья с подзаголовком "Гласность" из оркестра  подрывных  голосов"  целиком  и полностью посвящалась незави­симому журналу "Гласность" и его главному редактору Сергею Григорьянцу.

Публикация, имевшая, как и обычно, клеветнический характер, обвиняла "Гласность" и Григорьянца во всех смертных грехах. В том числе и таких,  которые по действующему советскому законодательству квали­фицируются по ст. 64 УК РСФСР как измена Родине в виде шпионажа и оказания помощи иностранному госу­дарству в проведении подрывной деятельности, а также по ст.74 УК как разжигание национальной розни.

Еще несколько  лет  назад  вслед за подобными публикациями обычно следовали аресты,  суды,  и герои газетных статей  по  соответствующим статьям УК на долгие годы отправлялись в тюрьмы, лагеря и пси­хушки. Но былые времена,  как известно, прошли, и все дело ограничилось тем, что 9 мая того же года редакция "Гласности" была правоохранительными органами разгромлена,  редакционное оборудование разграб­лено, а сам Сергей Григорьянц,  вероятно для профилактики, избит милицией и вместе с несколькими своими сотрудниками подвергнут  административному  аресту  по наскоро сфабрикованному обвинению в неповино­вении законным требованиям работников милиции.

Но все это всем известно.  Теперь о том,  что известно  не многим.

В марте 1990 г. в Сокольнический райнарсуд г. Москвы в полном соответствии со  статьей  7 Граждан­ского кодекса РСФСР поступил иск Григорьянца С.И. к редакции "Литературной газеты" о защите чести и до­стоинства.  В исковом заявлении указывалось,  что изложенные в публикации сведения не соответствуют дей­ствительности,  позорят честь и достоинство истца и содержалось требование об опровержении этих сведений.

Исковое заявление было подано мною, как представителем Григорьянца  по  доверенности. Мои полномо­чия на ведение дела в суде подтверждались судебной доверенностью, удостоверенной 21-й Московской госу­дарственной нотариальной  конторой.  Народным  судьей Щупляком А.Г.  я был вызван на беседу, которая состоялась 23.03.90 г. с участием представителя  редакции "Литературной газеты". Следующая беседа была назначена на 30.03.90 г.  И вот,  явившись в назначенный день в суд,  я узнал от судьи, что его определением от 23.03.90 г. исковое заявление оставлено без движения.

Что это значит.  В соответствии с действующим советским гражданским процессуальным законодатель­ством подаваемое в суд заявление должно отвечать требованиям, установленным статьями 126, 127 Граждан­ского процессуального кодекса РСФСР и оплачено госпошлиной. В нем должны быть указаны: наименования истцов и ответчиков,  исковые требования,  обстоятельства,  лежащие в основании иска, доказательства и т.д. В соответствии  с ч. 4 ст. 126 ГПК РСФСР заявление подписывается истцом или его представителем, полномо­чия которого подтверждаются доверенностью, прилагаемой к заявлению. Если эти требования не соблюдены,  то судья не принимает заявление к производству, а на основании ст.130 ГПК своим определением оставляет  его без движения и назначает срок для исправления недостатков.

Определение народного  судьи Щупляка от 23.03.90 г.  мотивировано тем,  что исковое заявление подпи­сано не Григорьянцем, а мною. По мнению судьи, приложенная к заявлению доверенность Григорьянца на мое имя не дает мне полномочий на подачу заявления,  так как  такое право в доверенности специально не огово­рено.

Вынеся определение об оставлении заявления без  движения,  судья Щупляк  совершил сразу два деяния,  которые по действующему советскому законодательству  являются   преступлениями   и  квалифицируются   по ст.ст.170,177 УК РСФСР как злоупотребление властью и вынесение заведомо неправосудного определе­ния.

Нормами гражданского процесса установлено,  что нотариально удостоверенная доверенность на веде­ние дела в суде дает представителю право  на  совершение  от имени представляемого всех процессуальных действий,  за исключением наиболее важных, которые перечислены в ст.46 ГПК РСФСР. Право на соверше­ние этих действий должно быть специально оговорено в доверенности.

Такое процессуальное  действие,  как подписание и подача искового заявления,  не перечислено в ст.46 ГПК среди действий, право на совершение которых должно быть специально оговорено. Следовательно,  при­ложенная к заявлению доверенность давала мне право на подачу в суд  иска Григорьянца  к  редакции  "Литературной газеты",  а определение судьи неправосудно.  К тому же, вызвав меня и представителя ответ­чика, судья тем  самым  начал подготовку дела к судебному разбирательству.  Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 17 постановления от 29  июня  1976  г.  N 2 уже разъяснял, что на этой стадии рассмотрения дела судья вообще не вправе оставлять заявление без движения. Во время беседы в суде 23.03.90 г. я разъяснял судье Щупляку все вышеизложенное,  обращал его внимание, что вынесение неправосудных определений уголовно наказуемо  по  ст.177  УК РСФСР. То есть судья знал, что выносимое им определение неправосудно, но вынес это определение, умышленно совершив тем самым преступление, предусмотренное ст.177 УК.

Кроме того, ст.129 ГПК РСФСР устанавливает, что если судья при предьявлении иска придет к выводу, что это заявление подано лицом, не имеющим на это полномочий,  то судья обязан не оставлять заявление без движения,  а  отказать в его принятии,  вынеся об этом соответствующее определение. Однако Щупляк не от­казал в принятии заявления, а оставил его без движения. Почему? Да потому, что по действующему законода­тельству отказ в принятии заявления можно обжаловать в кассационном порядке в  Мосгорсуд,  который обя­зан рассмотреть эту жалобу в открытом судебном заседании.  А определение об оставлении заявления без  движения обжалованию  в кассационном порядке не подлежит.  На него можно только подать жалобу  соответ­ствующему  судебному  чиновнику,  который будет рассматривать ее единолично и неизвестно еще, будет ли рассматривать вообще.

Судья Щупляк, грубо нарушив требования закона, не вынес определения об отказе, хотя обязан был это сделать. В результате чего я и Григорьянц  лишены  возможности обжаловать это определение в кассационном порядке, что причинило существенный вред нашим охраняемым законом правам и интересам.  Тем самым судья совершил еще одно преступное деяние, которое  квалифицируется  по ст.170  УК  РСФСР  как   злоупотребление властью.

Для чего народному судье все это понадобилось?  Вероятно,  власти не желают рассмотрения дела в суде,  благо они прекрасно понимают, что это чревато крупным скандалом.  Обращаю внимание, что в соответствии с действующим законодательством истец по  таким  искам обязан доказать только сам факт распространения  ответчиком  сведений,  позорящих  его честь и достоинство.  А обязанность доказывания того, что эти сведения соответствуют действительности, лежит на ответчике, иначе он дело проиграет. Это только чисто юридическая сторона этого дела, не говоря уже о стороне общественно-политической.  Действия Щупляка как раз и направлены на то,  чтобы иск Григорьянца к редакции "Литературной газеты" вообще не был рассмотрен по существу.  Избранный им для этого способ не является очень сложным и нередко применяется в советских судах. Все очень просто.  При поступлении в суд заявления  судья  под  надуманным предлогом  оставляет его без движения и дает заявителю срок для устранения якобы имеющихся недостатков. Если заявитель в установленный срок совершит требуемые действия,  то судья под другим надуманным предлогом вновь оставит заявление без движения. И так может продолжаться до бесконечности. Если требования судьи в установленный срок не будут выполнены, заявление считается не поданным и возвращается заявителю. Настырный заявитель может снова обратиться в суд с тем же заявлением, но его опять ждет вышеописанная процедура.

Кстати сказать,  при этом судья может выдвинуть заведомо невыполнимые требования.  Так,  если бы Григорьянц в  установленный  Щупляком срок сам подписал исковое заявление, то судья вполне мог бы вынести следующее определение об оставлении заявления без движения и потребовать от Григорьянца представления документов,  подтверждающих, что он не шпион и не имеет от ЦРУ заданий на разжигание национальной вражды. Разумеется, такие документы представить в суд невозможно, поскольку их попросту не существует в природе.  Не просить же Григорьянцу у директора ЦРУ справку, что в этом заведении на службе он не числится.

Описанные действия судей,  делающие невозможным  рассмотрение  по существу дел в суде, фактически являются отказом в правосудии.  Справедливости ради следует сказать,  что таким способом судьи  поступают далеко не всегда и не по собственной инициативе. Они прекрасно понимают,  что подобное отправление правосудия по действующему законодательству уголовно наказуемо и пользуются этим методом только тогда,  когда дело затрагивает интересы власть имущих на довольно высоком уровне.

Слышу возмущенные возгласы: "Сейчас этого не может быть! Интересы интересами, но ведь власти на каждом углу кричат о построении правового государства! Есть же закон. Куда смотрят прокуроры, которые обязаны пресекать все его нарушения и привлекать виновных к ответственности!?"  

 

                                              2. Прокурор и закон.

                      

                             

Теперь о прокурорах.

1 декабря 1989 г. введен в действие Закон СССР "О статусе судей в СССР", который устанавливает, что уголовные дела в отношении судей народных  судов  союзных республик правомочны возбуждать только прокурор союзной республики или Генеральный прокурор  СССР.  В  соответствии  с этим Законом  05.04.90 г.  в Прокуратуру РСФСР на имя Прокурора РСФСР поступило мое заявление о преступлении,  в котором ставился  вопрос  о возбуждении  уголовного  дела по признакам ст.177 УК РСФСР в отношении народного судьи Сокольнического райнарсуда г.  Москвы Щупляка А.Г.  по факту вынесения заведомо неправосудного определения от 23.03.90 г.  об оставлении без движения заявления по иску Григорьянца к редакции  "Литературной газеты" о защите чести и достоинства.

Статьей 109 УПК РСФСР установлено,  что заявление о  преступлении должно  быть  рассмотрено  в течении 3-х,  а в исключительном случае - 10-и суток. В соответствии со ст.3 УПК прокурор обязан в пределах своей  компетенции  возбуждать уголовные дела в каждом случае обнаружения признаков преступлений,  принимать все предусмотренные законом меры  к установлению событий преступлений, лиц, виновных в совершении преступлений, и к их наказанию.

При этом,  согласно  требованиям ст.109 УПК РСФСР по поступившему заявлению о преступлении могут быть приняты только три решения: о возбуждении  уголовного дела,  об отказе в возбуждении дела,  направление заявления по подследственности или подсудности.  Направление заявления по подследственности  или подсудности осуществляется только в случае, если возбудить уголовное дело по поступившему заявлению правомочен какой-либо другой правоохранительный орган.  Решения о возбуждении или об отказе в возбуждении дела оформляются вынесением соответствующего постановления (ст.ст.112,113 УПК). Причем, в случае отказа выносится мотивированное постановление об отказе,  в котором обязательно должны быть указаны мотивы,  по которым признано,  что или события преступления не было,  или в нем отсутствуют признаки, образующие состав преступления, либо имеются иные обстоятельства, при наличии которых данное уголовное дело не подлежит возбуждению (например,  издание акта амнистии или истечение срока давности).

Указанные требования  уголовно-процессуального  законодательства являются  императивными,  то есть обязательными для должностного лица, производящего рассмотрение заявления о преступлении и проверку  изложенных в нем обстоятельств. Отклонение от требований императивных правовых норм недопустимо.  Такое отклонение уже само  по  себе  является грубым нарушением закона, гарантирующего процессуальные права граждан.

Установленный ст.109 УПК перечень решений,  которые могут быть приняты по  заявлению,  является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит. Это означает, что если в какой-нибудь  правоохранительный    орган  поступило заявление о преступлении,  в котором ставится вопрос об уголовном деле,  возбуждение которого относится к компетенции  данного органа, то должно быть вынесено постановление либо о возбуждении дела, либо об отказе в его возбуждении. О принятом решении сообщается заявителю.  Не следует путать заявления о преступлении с иными обращениями, например, с жалобами по общему надзору, для рассмотрения которых установлен другой порядок, и в ответ на которые приходят обычно одни отписки - по таким жалобам вынесение постановлений законом не предусмотрено.

Продолжение